Наше зрение рассчитано как минимум на 150 лет

Телескоп, микроскоп, бинокль… Изобретатели тщетно пытаются превзойти самую совершенную в мире оптическую систему под названием человеческий глаз.

Но и она с годами выходит из строя. Статистика впечатляет: 15 миллионов россиян страдают близорукостью, около 5 миллионов – катарактой (помутнением хрусталика), 1 миллион 25 тысяч – глаукомой (повышенным внутриглазным давлением). За сухими цифрами – судьбы конкретных людей, каждый из которых мечтает прозреть. Есть ли у них этот шанс? Слово – президенту Российского глаукомного общества, заведующему кафедрой офтальмологии РГМУ, профессору, доктору медицинских наук Евгению ЕГОРОВУ.

Телевизор – ни при чем
– Евгений Алексеевич, почему с возрастом наше зрение слабеет?
– Это естественный процесс. Хотя изначально задуманы мы матушкой-природой довольно крепкими. Офтальмологи как-то подсчитали, что наш зрительный анализатор рассчитан минимум на 150 лет.

– Отчего же тогда к 40 годам одни из нас нормально видят, а другие – подслеповато щурятся?
– Многое уже отмерено нам судьбой при рождении. В том числе – индивидуальная особенность строения глаза, сила его хрусталика, роговицы и т.д. К примеру, есть пациенты с так называемой рефрационной, генетически заложенной близорукостью. В то же время есть немало людей, которые и в 60 лет имеют остаточную аккомодацию (настройка глаза на определенную дистанцию) и могут обходиться без очков в солидном возрасте.

– А что делать тем, кому с генетикой не повезло? Меньше читать и смотреть телевизор?
– Это заблуждение. Скажу крамольную вещь: длительная зрительная работа на качество нашего зрения никак не влияет. И тому есть интересное подтверждение. Не так давно мы провели исследование – подняли исторические данные и сравнили с данными сегодняшнего дня. Результаты ошеломили. Оказалось, что в 1913 году, когда не было компьютеров и телевизоров, число лиц, страдающих дальнозоркостью и близорукостью, в России было таким же, как сейчас, – 30% от всей популяции. Вывод один: близорукость и дальнозоркость – это генетически обусловленные явления. 

– Для чего же тогда нужны врачи-офтальмологи?
– Без них все же не обойтись. Особенно, если речь идет о быстро прогрессирующей осевой близорукости, с которой можно и нужно бороться. Иначе страдающий ею человек может стать инвалидом. К счастью, сегодня мы владеем хирургическими методиками, позволяющими прогрессирование осевой близорукости затормозить.

Пелену – с глаз!
– А катаракта, с ней что делать?
– Здесь подход должен быть очень дифференцированный. Ведь есть не только возрастная, но и врожденная катаракта. И если ее вовремя не про­оперировать, ребенку грозит недоразвитие сетчатки глаза и слепота от неупотребления зрительного аппарата.

– А если катаракта появилась в солидном возрасте? Нужно оперироваться или можно обойтись каплями?
– Вынужден вас разочаровать. Антикатарактальные капли работают лишь в самом начале болезни, когда нет серьезных изменений в сетчатке. На более поздних стадиях катаракты единственный способ ее лечения – хирургическое удаление мутного хрусталика и имплантация нового, прозрачного, искусственного. Кстати, на сегодняшний день – это одна из самых востребованных офтальмологических операций. Правда, техника таких операций бывает разной: классическая, традиционная с достаточно большим разрезом и более современная, так называемая бесшовная, когда на роговице делается разрез порядка 2,5 мм. Затем с помощью специальной ультразвуковой методики разрушается и удаляется старый хрусталик и вместо него устанавливается новый, мягкий, свернутый в тоненькую трубочку, которая внутри глаза раскрывается. И хоть полное восстановление зрения после такой операции наступает через месяц, многие наши пациенты уже через несколько дней после нее выходят на работу.

Надежда есть!
– Чего не скажешь о глаукоме...
– Увы. В отличие от катаракты, глаукома не вылечивается. Правда, иногда мы наших больных радуем. Все зависит от индивидуальных особенностей  конкретного человека. Если у него хорошее кровообращение, его глаз более устойчив к воздействию повышенного внутриглазного давления.

– Представляю, как тяжело приходится гипертоникам…
– Да, гипертоники имеют большую склонность к глаукоме. Но к глаукоме обычной, с высоким давлением. Гипотоникам, у которых кровь сложнее проходит в глаз, приходится еще хуже. Даже нормальное внутриглазное давление может оказаться для них непереносимым.

– Им как-то можно облегчить жизнь?
– Конечно. Каплями, которые снижают внутриглазное давление. Правда, со временем глаз к ним привыкает и отказывается слушаться. Поэтому периодически капли приходится менять. Многим больным на помощь приходит лазер. Кстати, наши ученые были первыми в мире, кто его применил. Но, к сожалению, со временем эффективность лазерной коррекции тоже начинает снижаться.

Поначалу, когда мы только начали применять лазерную технику, наши пациенты спокойно уходили на три года, а когда приходили, уже ничего сделать было нельзя. За это время давление в глазу у них опять повышалось, о чем они и не подозревали. Ведь глаукома чем страшна: больной ее практически не чувствует, до тех пор пока не потеряет зрение окончательно. Поэтому, если вам сделали лазерную коррекцию, надолго уходить из поля зрения врача нельзя. Не дает 100%-ного успеха и антиглукоматозная операция, во время которой мы делаем новые пути оттока внутриглазной жидкости. 85% успеха в отдаленном периоде после этой операции считается хорошим результатом.

– А что же с остальными 15-20% больных, которым ни операция, ни капли не помогли?
– Они обречены на слепоту. Хотя за каждого пациента врачи борются до конца.

Право выбора
– Разразившийся экономический кризис ситуацию не усугубил?
– Нет, число больных осевой близорукостью, катарактой и глаукомой  всегда постоянно. Другое дело – лекарственное обеспечение наших пациентов. Сейчас оно оставляет желать лучшего. И хоть офтальмологические препараты значительно дешевле онкологических или кардиологических, ситуация такова, что, если врач выпишет их вам в полном объеме, они могут «съесть» весь отпущенный на вас лекарственный лимит на год. Вот врачи и стоят грудью, отказывая пациентам в выписке льготных лекарств или предлагают приобрести их самостоятельно.

– А современные офтальмологические операции доступны?
– Абсолютно доступны. К примеру, у нас в больнице любой москвич может прооперироваться бесплатно. Если, конечно, речь идет о традиционной хирургии катаракты с использованием отечественного хрусталика. Импортные комплектующие и мягкий хрусталик для бесшовной операции оплачиваются самим больным. Хотя, объективности ради, надо сказать, что результаты этих операций сопоставимы: через полгода зрение после обоих видов операции одинаковое.

С глаукомой сложнее. Ее не очень любят оперировать. Ведь, в отличие от катаракты, эффект (особенно отдаленный) здесь не так очевиден. Поэтому хирургией глаукомы у нас занимаются хирурги, у которых есть авторитет. К чести наших врачей хочу сказать, что в России офтальмология находится на самом высоком уровне. Только у нас на кафедре за эти годы разработаны не менее 10 новых методик хирургического лечения глаукомы. В то время как за рубежом – от силы 1-2, которые применяют всем подряд. У нас – более индивидуальный подход к больным.

–  А от самих пациентов что-нибудь зависит?
– Конечно! Нужно регулярно посещать офтальмолога и четко следовать его рекомендациям. Не нужно нас бояться. Ведь окулисты – очень добрые, гуманные люди. Разве вы этого еще не поняли?


Татьяна Гурьянова




© Аргументы и Факты